Будущего нет

"Гадкие лебеди" про звезды через запотевшее окно

Пару раз уже начинал писать рецензию на «Гадких лебедей», но руки сами замирали над клавиатурой. Этот момент надо преодолеть и разорвать надвое своё сложное впечатление от фильма. Пожалуй, так: в фильме потрясающая атмосфера и абсолютно несостоятельное, «нулевое» содержание. Поэтому пусть отзыв будет состоять всего лишь из двух пунктов.

1. Уже начальные титры погружают в ожидание апокалипсиса. Отсвет infra-red в купе вагона, тревожная суета пожарных за окном настраивают на потерю всего: мира, смысла и жизни. Продолжают эту тему дождь и город.

Город! Его нужно видеть. Разрушенные, полузатопленные дома смотрят пустыми зрачками оконных проёмов, скалятся пустыми подворотнями… Город и мир «Гадких лебедей» очень хорош.

2. Говорят, Лопушанский работал со Стругацкими над каким-то фильмом до «Гадких лебедей». Так или иначе – это не помогло ему правильно экранизировать роман.

Авторское виденье имеет право на жизнь, но если смысл фильма идёт вразрез со смыслом вдохновившего его произведения, то это – незачОт по всем статьям.

Лопушанский исказил замысел Стругацких, на основе «Гадких лебедей» он вылепил какую-то тухлую поделку о неприятии людьми любой инаковости.

Стругацкие писали не о том. У них загадочные «мокрецы» (читай – Странники) растят внутри человеческой цивилизации раковую опухоль – не признающих её детей: разумных, совершенных, превосходных. Эти мокрецы совсем не жертвы косности военных, они – искусные манипуляторы, ловко использующие стремление людского государства заполучить чудо-оружие или какую-нибудь сверх-технологию…

У Лопушанского мокрецов остаётся только пожалеть: неудачники, погруженные в своё «разумное» виденье, тщетно вынашивающие какие-то глобальные планы, но все как один мгновенно уничтоженные настороженными и напряженными вояками. «Если бы у нас было больше времени, нас бы поняли…» - последнее оправдание жалкого гуманиста-неудачника.

Дети у Стругацких – действительно жутковаты и потусторонни. «У меня такое ощущение, словно мне в лицо расхохоталась кошка» - эта фраза превосходна в романе и полностью беспомощна в фильме. У Лопушанского дети неубедительны. Может быть, было трудно подобрать хороших ребят-актёров, а может быть, постановка сцен попросту не удалась.

Наконец, финал. Бегство людей из занятого будущим города у Стругацких дано убедительно и сильно, хотя и не до конца понятно. Гибель мокрецов и содержание в пансионате детей у Лопушанского показано скучно и слабо: будто он не дочитал до конца роман и выдумал концовку самостоятельно.

«Мы все перепробовали, но они все равно чахнут!» – жалкие восклицания врачей в фильме. А книжки им дать не пробовали? Ведь сказано было многократно: и мокрецы, и воспитываемые ими дети тихо умирают без книжек, без постоянного притока информации. Так в чем была проблема? Захотелось в конце выдавить слезу над судьбой умненьких детишек?

Книга Стругацких была совершенно о другом. И та реплика из романа о линейной жестокости разума, вложенная в фильме почему-то в уста основного отрицательного персонажа, - на самом деле единственное и главное, о чем стоило бы подумать и рассказать. Разум ничего не стоит без гуманности – и эту мысль Стругацкие подали отчетливо и ясно. Милосердие – единственная стоящая приправа к всемогуществу, по меткому выражению Макса Фрая.

При этом стихи Пастернака и звёзды сквозь запотевшее окно в фильме чрезвычайно хороши.