Чужой среди своих

"Прирожденные убийцы" про жертвы телевидения

Kno-kno-knox! ..on heaven’s door…
Аллюзия
 

Микки и Меллори Нокс колесят по Америке, целуясь, трахаясь и убивая всех подряд. Они всегда оставляют в живых одного свидетеля, чтобы он рассказал об их деяниях, и тогда они – о святая мечта! – смогли бы попасть в телек и стать известными. Когда число жертв начинает измеряться десятками, Микки и Меллори становятся героями популярной телепередачи Уэйна Гейла «Американские маньяки».
 

Фильм Оливера Стоуна по сюжету Квентина Тарантино (который отказался от авторства над сценарием, увидев, что получилось в итоге), видимо, совсем не в моём вкусе. Слишком вычурно, слишком эпатажно.

Оливер Стоун стремился сделать картинку «телевизионной» - точнее, такой, как она, в принципе, должна выглядеть в квадратной голове того, кто слишком много смотрел телевизор. Кровавые кадры-вставки, странные виденья, мультяшные сюжетики… От всего этого фильм получился несколько сумбурным, что, наверное, должно отражать чокнутость Микки и Меллори и всеобщую «подвинутость» на телепередачах. Идея, в общем, понятная, но непонятно другое: неужели Стоун и компания были озабочены лишь социальным посылом «Убийц» - ну а как же смотрибельность с визионерством?

Мне всегда казалось, что кино должно быть таким, что его, минимум, приятно пересматривать – тогда это кино. Всё-таки визуальное искусство в первую очередь, в отличие от телевидения, предавшего Основы™ ради идеологии!
 

И хотя «Убийцы» напоминают телевидение слишком многим в ущерб своей принадлежности к кино, есть в них какая-то таинственная прелесть, связанная, в основном, с харизмами и личностями Меллори и Микки.

Харрельсон и Льюис сыграли невероятно – словно танцуя на лезвии ножа, соперничая за зрительскую привязанность, ревнуя камеру к образам друг друга. Есть в картине Стоуна выдающаяся, впечатывающая в стул сцена, которая отзовётся в вечности – интервью с Микки – и за неё можно простить фильму всё.

Лысый, в огнях софитов, Микки выдал в этой сцене не человека, не убийцу, не гениального в простоте маньяка – а совершенного Чужого, просто таки инопланетно-далёкого копошению и слабостям людей. И этот Чужой несколько минут беседует с нами, становясь на момент как будто даже свойским, но чуждость и абсолютная потустороннесть его сущности всяческому добру и злу заставляют глядеть на него снизу вверх. Таким мог быть бог, обрушивающий на людей египетские казни.
 

И хотя фильм на мой вкус слишком неуклюж, и к нему вряд ли захочется вернуться, но, как выразился фанатеющий подросток в начале фильма, – если б я был серийным убийцей, я был бы Микки и Меллори.