|
Капитаны нашей войны
"Во имя чести"
про героизм и стыд
Капитан 9 роты народной
освободительной армии Китая Гузиди отличился, кроша в паштет бойцов
Гоминьдана, увешанных американскими гранатами. Тронутые смертью
политрука роты, солдаты Гузиди расстреляли всех пленных в только что
освобожденном квартале города. За проступок Гузиди отправили на
гауптвахту, а его роту поставили авангардом перед грядущим
наступлением войск Гоминьдана.
«Не отступать, пока не услышите
сигнальный горн, даже если вы один останетесь в живых!» -
приказывает Гузиди полковник Линь. С сорока семью бойцами, включая
взятого в роту нового политрука – соседа Гузиди по гауптвахте,
капитан держит оборону возле старой угольной шахты, с каждой
накатывающей волной наступающих отсчитывая, как минуты, погибших:
15, 32…
Боец, которого мы назвали Уголь
(увидите – поймёте почему), твердит капитану, что слышал горн – ему
поддакивают другие. Гузиди говорит, что они могут уйти, но сам он
останется сражаться, потому что горна не слышал.
9 рота погибла там вся, за
исключением контуженного капитана. Отошедшая армия объявила её
пропавшей без вести и забыла. Спустя годы после войн (китайской
гражданской и корейской) почти ослепший и оглохший Гузиди кладет все
свои силы на то, чтобы его бойцов признали героями.
Военная часть «Во имя чести» -
мощный трибют самым сильным и красивым фильмам о войне, от «Спасения
рядового Райана» до «38-й параллели». Бои в фильме – настоящий отвал
башки: динамизм и кровопролитие зашкаливают. Пехота носится по
руинам города и прицельно палит из всех стволов, руша оборону врага
и закидывая его гранатами. Отстреленных конечностей, разорванных и
унесённых взрывами чёрти-куда тел – не перечесть. Ближе к середине
появляются еще и танки, поединки с которыми – огненный смерч,
раскаленный спор человека и металла. Если бы где-то в мире давали
призы за самую стильную войну, Фэн Сяоян со своим гашением Гоминьдана
непременно был бы в победителях.
«Война не закончена, пока не
похоронен последний солдат», - эта фраза Суворова регулярно
всплывает в речах и прессе, когда празднуется очередной юбилей. Для
выжившего Гузиди она стала в некотором роде девизом: он столько раз
умирал, что, кажется, движим только стремлением самому похоронить
своих мёртвых.
За погибшего на войне солдата
китайской семье выдавали 500 унций риса, за пропавшего без вести –
200. Эта материальная причина плюс долг и честь кажутся руководящими
мотивами Гузиди, но это неверно; на самом деле причина его действий
другая.
«Во имя чести» - вообще, мне
кажется, неправильно переведённое название: в оригинале фильм назван
просто «Сигнал к отступлению». История схожа с переводом названия
военного фильма Ридли Скотта, окрещенного у нас «Чёрным ястребом»,
хотя на самом деле было – «Падение
«Черного ястреба».
Сигнал к отступлению – символ
прекращения героизма, исполнения долга и отказ от бессмысленных
смертей. У режиссера Сяояна в картине нарочно не делается акцента на
том, какую важную задачу 9 рота выполнила, кого они там спасли и за
что сражались. Они погибли, потому что Гузиди отказался отступить, –
и всю оставшуюся жизнь им двигали стыд и страх, что гибель его
бойцов была бессмысленной.
Фильм Сяояна – про то, что долг и
любовь к людям – противонаправленные чувства, и настоящий герой
никогда не может быть настоящим гуманистом. О чем-то похожем в своё
время пытался сказать Малик в «Тонкой красной линии», но –
мимоходом, и его не услышали. А Фэн Сяоян убийственно точен и беспощаден
к нашей системе ценностей.
Он вычерчивает героизм Гузиди на
фоне трусливости его нового политрука – сельского учителя Вана.
Смысл в том, что Ван, испуганно отшатывающийся от взрывов, только и
может любить людей, а стержень капитана – долг и героизм – с
гуманизмом никак не совместим. За это Гузиди всю оставшуюся жизнь
нестерпимо стыдно, а сигнал к отступлению – символ искупления для
него, но он этот сигнал уже никогда не услышит.
«Мальчишек надо учить презирать
войну – чтобы они смеялись, глядя на картинки в учебниках истории, –
писал Сэлинджер, – Иначе новые поколения обречены на новых гитлеров».
Это правда, которая режет глаз и слух, но правда и то, что она вряд
ли будет человечеством воспринята.
Война продолжается, пока мы
воспитываем её капитанов, – помните об этом.
|
